Один студент
шёл из Фауербаха во Фридберг. По дороге он встретил очень прилично
одетого незнакомца с увесистой книгой под мышкой. Они разговорились;
слово за слово, и вот незнакомец между делом предложил студенту большое
богатство, счастье и всяческое благополучие – в обмен на то, что тот
напишет своё имя в его книге. Студент решил было, что он шутит, но
незнакомец был так красноречив и так настойчив, что студент поневоле
оробел и задумался; а когда он посмотрел на ноги незнакомца и увидел,
что тот хромает, у него исчезли последние сомнения по поводу того, с
кем свела его судьба. Как на грех, дорога была пустынная, и поблизости
не было никого, кто мог бы прийти ему на помощь. А незнакомец всё совал
и совал под нос студенту свою книгу, и видно было, что он не
отступится, пока не добьётся своего. Тогда студент взял у него книгу из
рук, надрезал себе палец, подумал немного и написал кровью на книжном
листе: «ИИСУС ХРИСТОС». Когда незнакомец увидел эту подпись, то весь
почернел, перекосился, плюнул и пропал, как будто его и не было, а
книга так и осталась в руках у студента. Он хотел было отнести её в
ратушу, но когда увидел, чьи подписи там стоят, счёл за лучшее выкинуть
её от греха в болото и не болтать лишнего.
А вот еще один
крестьянин из Деггенсдорфа говорил, что неподалёку от их деревни есть
заброшенная мельница, которую все местные жители обходят стороной.
Потому что там живёт добрый дух, который никому не делает зла. Я
спросил у него: «Как же так? Ты сам сказал, что этот дух – добрый и
никому не делает зла. И тут же говоришь, что обходите его мельницу
стороной?» На это крестьянин ответил мне: «Вот потому-то он и добрый, и
потому не делает никому зла!»
Говорят так же, что некий
священник из Некарбрукена однажды поздним вечером возвращался из кабака
домой. Не доходя до Ослиного Моста он немного задержался и, случайно
глянув в сторону, обомлел от страха: на камне под мостом сидело чёрное
страшилище с рогами и, подперев голову обеими лапами, смотрело на него
исподлобья и хмурилось. Священник перекрестился и крикнул, что было
сил: «Сгинь, нечистый дух! Я – дитя света, а ты – дитя тьмы! Повинуйся
мне и сгинь к чёртовой матери!» Чудище посмотрело на него ещё
пристальней, а потом сказало: «Поистине удивительные дела! Как хорошо,
что я не вижу сам себя! Потому что если ты – дитя света, то как же
должно выглядеть дитя тьмы?!» После этих слов чудище заметно
опечалилось, заплакало и исчезло. А жизнь священника с того дня сильно
переменилась к лучшему, потому что он больше никогда не брал в рот ни
капли.
Мне рассказывали, что двое подмастерьев пошли в город на
заработки. Чтобы сократить путь, они свернули в рощу, которая в прежние
времена считалась у язычников священной. Когда они дошли до большого
векового дуба, где тропа раздваивалась, из подмастерьев сказал другому:
«Брат, здесь мы с тобой расстанемся, и каждый пойдёт своим путём. Давай
по обычаю воткнём наши ножи в это дерево. А через год, кто первый из
нас вернётся сюда, увидит, что за это время случилось с другим: если
его нож будет чист и не заржавеет, то с его хозяином всё хорошо, и он в
добром здравии; если же нож потемнеет и покроется ржавчиной, то с
хозяином его беда». Сказав так, он размахнулся и с силой воткнул свой
нож в ствол дуба. Второй подмастерье хотел поступить так же, но потом
подумал и сказал: «Нет, я не стану втыкать нож. И тебе советую вынуть
свой и забрать от греха. Кто знает, что за дух может жить в этом дубе
ещё с давних времён. А что, если наши ножи причиняют ему боль?» Первый
подмастерье только пожал плечами и не стал вынимать свой нож, а второй
не стал втыкать свой. Они обнялись, а потом разошлись по разным тропам
и пошли каждый в свою сторону. Не успел второй подмастерье удалиться от
дуба больше, чем на пятьдесят шагов, как услышал из чащи шум, крики и
зов о помощи. Узнав голос, он побежал туда и увидел, что на его друга
напал разбойник с ножом, а у того нет никакого оружия, чтобы
защититься. Второй подмастерье не стал терять времени даром и бросился
на помощь другу, размахивая ножом. Видя такое дело, разбойник
ретировался, а второй подмастерье помог своему приятелю встать на ноги
и сказал: «Видишь? Что я тебе говорил? Это всё проделки древесного
духа». – «Нет, - сказал ему друг. – Просто мне не следовало оставлять,
где попало, оружие, коль скоро я отправился в такой дальний и опасный
путь. Пойдём назад к тому дубу, я заберу свой нож обратно». Они пошли
назад, и подмастерье не без труда выдернул свой нож, засевший глубоко в
дубовой коре. Когда же он сделал это, нож зашипел, как будто его только
что вынули из печи и бросили в ледяную воду. А из дыры, оставшейся в
коре, кто-то плюнул и попал хозяину ножа прямёхонько в лицо. У того так
на всю жизнь и остался на щеке след от ожога.
Люди говорят, во
времена правления курфюрста Карла Альберта у одной бедной вдовы из
Ингольштадта забрали в армию единственного сына. Вдова написала
курфюрсту прошение, умоляя его освободить её сына от воинской
повинности и вернуть домой. Но ответа так и не получила. От сына тоже
писем не было; так что она не знала, что и думать, и целыми днями
плакала. Однажды вечером она возвращалась домой из церкви и по пути
присела отдохнуть на скамью перед чьим-то домом. Мимо шла женщина,
присела рядом. Они стали разговаривать, и вдова со слезами поведала ей
своё горе. Женщина сказала ей: «Не горюй, даст Бог, всё ещё будет
хорошо - курфюрст сжалится над тобой, и твой сын скоро к тебе
вернётся». – «Ах, - сказала ей на это вдова, - не дай тебе Бог узнать,
добрая женщина, что это такое – лишиться единственного сына!» Женщина
посмотрела на неё и больше ничего не сказала. Вдова вернулась домой, а
дома её ждало радостное известие: курфюрст, хоть и с опозданием, но
откликнулся на её прошение и велел вернуть ей сына, поскольку он был у
неё один и был её единственным кормильцем. На радостях вдова на другой
же день побежала в церковь поблагодарить Господа и Божью матерь. Когда
же она, помолившись, обернулась назад, то увидела на скамейке позади
себя ту женщину, с которой она говорила накануне. «Дай Бог тебе
счастья! – сказала ей вдова. – Ты мне принесла удачу. Подумай – всё
ведь получилось в точности так, как ты сказала!» - «Да, - ответила ей
женщина. – Уж я-то хорошо знаю, что это такое – лишиться единственного
сына».
Слышала я так же, один студент из Ваймара рассказывал,
что по пути в университет часто видел на одном и том же месте нищего,
который стоял, низко опустив голову, так что лицо его было почти
полностью скрыто свисающими волосами. Студент думал, что этот нищий
слеп, потому что он никогда не поднимал голову и ни на кого не смотрел;
а если ему бросали под ноги медяки, он не нагибался и не дотрагивался
до них. И нельзя было понять, старый он или молодой, здоровый или
больной. Видно было только, что обе руки у него перевязаны
окровавленными тряпками. Однажды студент обратил внимание на то, что
кровь на этих тряпках всегда свежая, как будто язвы или раны нищего
непрерывно кровоточат. Заметив это, студент подумал про себя: а вдруг
этот нищий – сам Господь? Конечно, он не всерьёз это подумал, просто
мысль такая в голову пришла, но он всё никак не мог от этой мыли
отделаться. И, проходя мимо нищего, всё никак не мог решить: подать ему
милостыню или не подавать? Если я не подам, - думал студент, - то он
подумает, что я жестокосердный скряга. А если подам – он поймёт, что я
догадался, кто он такой на самом деле, и подумает, что я подаю из
расчёта на его милости и щедроты. И так он мучился и колебался всякий
раз, проходя мимо нищего, и не знал, как ему быть, и всё не подавал и
не подавал ему милостыни, потому что не мог для себя решить, правильно
это будет или нет. Наконец он сказал самому себе: что это я забиваю
себе голову всякой чепухой, вместо того чтобы просто взять и подать на
хлеб бедному человеку? И в следующий раз, проходя мимо нищего, он
поскрёб в кармане, нашёл какую-то мелочь и бросил к его ногам. Тогда
нищий поднял голову, посмотрел ему в лицо и улыбнулся. С того дня
студент больше никогда его не видел. Но всякий раз, проходя мимо того
места, где он раньше стоял, помимо своей воли дрожал всем телом от
страха и радости, и сам не мог толком понять, чего он так боится и чему
так радуется.
